Лермонтов и Пушкин
Вероятно, 200 – летие Михаила Юрьевича в следующем году будет отмечаться пышно и с привычным русским размахом. Однако, о личности такого масштаба всегда интересно поразмышлять и без круглых дат.
В век Википедии, наверное, нет никакого смысла подробно пересказывать биографию Лермонтова. Хотелось бы заострить Ваше внимание на совсем ином.
Когда литературоведы справедливо отмечают, что Пушкин не оставил прямых наследников, они, конечно, тем самым отдают должное уникальному гению поэта.
Но, если кто и стоит в русской литературе ближе всех к Александру Сергеевичу – не в смысле суммы талантов – а в схожести мировосприятия и судьбы – то это, безусловно, Лермонтов.
Гневный отклик совсем еще молодого Лермонтова на гибель Пушкина в январе 1837 года – «Смерть поэта» оказался пророческим для самого автора.
Он ушел даже раньше – в 27, в самом расцвете сил…
Как и Пушкин, Лермонтов получил блестящее образование и, в некотором смысле, принадлежал к «золотой молодежи» со всеми атрибутами дворянской жизни – балы, застолья, дамский флирт и петушиные дуэли.
Как и Пушкина, его подсознательно тяготила вся эта светская жизнь, хотя он и не сразу смог понять и сформулировать – почему.
Как и Александр Сергеевич, он оказался ярчайшим индивидуалистом в противовес испокон веков насаждаемой на Руси «соборности», увы, превратившейся впоследствии в коллективную безответственность.
Оба величайших поэта всегда твердо знали: на Божием Суде никакой «соборной ответственности» не будет, и не обвиняли в личных грехах других людей.
Как и Пушкин, Лермонтов довольно быстро впал в немилость властям (чего стоят только две кавказских ссылки).
Наконец, как и у Александра Сергеевича - Болдино, у Михаила Юрьевича всегда был свой неиссякаемый источник вдохновения – Тарханы.
Как видите, слишком много совпадений даже из числа тех, что лежат на поверхности.
С другой стороны, эти совпадения не являются каким – то феноменом. Можно вспомнить изъезженную фразу про отсутствие пророков в своем отечестве (большинство произведений Лермонтова были изданы уже после его смерти), но точнее будет вновь произнести про фатум трагического недопонимания любого поэта в России во все времена.
Кстати, еще об одной общности Пушкина и Лермонтова. Пожалуй, главной. Оба они несли Свет, не свидетельствуя о Христе напрямую.
Конечно, с данной мыслью очень многие не согласятся. В устоявшемся консервативном сознании большинства русских православных людей «истинно христианскими» писателями считаются Достоевский и Гоголь, а также чуть менее читаемые Державин и Хомяков.
Но, не Пушкин и не Лермонтов.
Некоторые глубокие заблуждения относительно личности Пушкина сайт Паломник63 уже пробовал разбить вот здесь:
http://www.palomnik63.ru/events/detail/937/?sphrase_id=347Что касается Михаила Юрьевича, то подлинное понимание его личности не может быть без хотя бы краткого анализа прозы № 1 в его жизни – романа «Герой нашего времени»…
Герой Нашего Времени
Это произведение отлично знакомо практически всем еще со школьной скамьи и вовсю эксплуатировалось советской идеологией, как «образ человека, недовольного царскими порядками и предвосхитившего неизбежную революцию».
Впрочем, оставим с юмором в стороне ныне уже никому не интересные идеологические заморочки. И тогда мы придем к другому, наиважнейшему выводу…
Но, сначала – необходимое предысловие.
Ни для кого не секрет, что образ Печорина Лермонтов , во многом, срисовал с самого себя. И накликал свою судьбу.
Именно поэтому роман получился таким живым, достоверным и убедительным.
Обаятельный, ироничный, превосходно образованный, неизменно отважный в бою красавец Печорин словно создан для того, чтобы весь мир упал к его ногам.
Однако, по вечерам, когда он делает новые записи в своем личном дневнике (а ему, безусловно, есть что вспомнить и рассказать), Печорина все чаще гложет какая – то незримая тоска, перемежающаяся со скукой.
Смертельной скукой Бытия, когда никто и ничто не радует ум, сердце, душу – ни красивые женщины, ни азартные игры, ни дуэли, ни даже близость смерти в военном сражении.
Печорин постоянно ищет приключения, конфликтные ситуации и (подсознательно) собственную смерть.
«В один прекрасный день я имел несчастье родиться»…
В – общем, «с жиру бесится», как любят осуждающе говорить у нас в простонародье, не умея понять тонкую душевную организацию человека.
Так этот интеллигентный герой ступает на путь причинения бесконечных страданий окружающим, сам того не желая.
Например, он точно знает (без всяких доказательств), что однажды от него пострадает его близкий друг Грушницкий, и все будет сделано так искусно, будто бы тонко спланировано заранее.
Он воочию убеждается, что тот, кому суждено быть зарезанным, от пули никогда не погибнет, даже если направит пистолет себе в голову.
Что если ему суждено сделать несчастным кого – то, то так и произойдет, невзирая на его изнурительную борьбу с самим собой и колоссальное внутреннее сопротивление.
Сильный, умный и бесстрашный человек внезапно превращается в личность, ведомую чьей – то невидимой волей.
Вокруг меня – Темнота
Она делает, что я прошу
Я так долго был виновен
Что даже не знаю, зачем я дышу
И каждый раз – это последний раз
И каждый раз я знаю – приплыл…
(Это вполне уместная здесь вставка из Бориса Гребенщикова…)
Печорин (что было характерно и для Лермонтова!) начинает верить в фатум, некий «злой рок», довлеющий именно над ним.
Лермонтов потрясающе точно рисует все эти метания своего героя. У Достоевского – слишком много неприкрытых подробностей темных сторон жизни, своеобразный анализ «этапов сумасшествия» личности, усердное копание в собственных грехах, ведущее к еще большему отчаянию человека.
У Лермонтова все намного тоньше. Крах земного Бытия, но без шокирующих деталей крупным планом.
В 2006 году в России вышла очень удачная экранизация «Героя нашего времени». Ближе к финальной серии ловишь себя на ощущении: любое появление на экране Печорина (лучшая и любимая роль актера Игоря Петренко), вызывает неподдельный ужас: сейчас этот обаятельный офицер снова натворит что – то непоправимое.
Обратите внимание: мы не видим искаженных страстями болезненных лиц героев Достоевского, или согнутых жизнью персонажей Толстого. Перед нами – молодой, умный, красивый человек.
И вот от этого весь ужас происходящего становится еще отчетливее…
Финал Печорина, как и финал Лермонтова, трагичен. В первом случае – смерть нравственная, во втором – физическая. Фатализм автора, его безошибочное предчувствие скорого конца, вылились даже в названии последнего произведения – «Пророк».
Собственно, почему данная статья названа «христианин без Христа»…
В «Герое нашего времени» автор ничего не говорит о христианстве.
Он лишь безошибочно фиксирует неясную тоску молодого и успешного офицера, наталкивая на очевидную мысль: всякая душа по природе христианка, и всегда, даже неосознанно, тоскует о Христе.
Проблема Печорина – это не только проблема «лишнего человека», как часто писали критики.
Это проблема человека без Бога.
Соответственно, наиважнейший и глобальный вывод всего романа, когда мы наблюдаем мытарства Печорина, очевиден:
Всяк человек без Бога – дрянь…
Лермонтов не формулирует этого – ни прямо, ни косвенно. Это святоотеческое откровение в разных словесных интерпритациях легко найти в Патериках.
Но, одно дело – просто прочесть бесценную истину, выстраданную кем – то другим, и совсем иное – увидеть воочию пример поэтапного падения вызывающего симпатии человека, никогда не желавшего зла окружающим.
В данном случае – Печорина.
И все – таки, невзирая на порой зашкаливающий цинизм разочаровавшегося во всех и вся Печорина, ближе к финалу проглядывавет его истинная душа:
«Любить – возможно – говорит он. Только вот надеяться - не нужно…»
Шекспир не раз предостерегал от чрезмерных ожиданий, которые пребольно ранят человека:
«По – настоящему счастлив лишь тот, кто ничего не ждет от окружающих людей».
Но он никогда не настаивал на идее той самой бескорыстно – безответной Любви, как человеческой миссии.
А Лермонтов – незримо настаивает; и его Печорин уже близок к такому прозрению. И в этом – подлинное величие души русского человека.
Конечно, речь в романе идет не о той наивысшей христианской Любви к Богу, которая, в идеале, не просит ничего взамен.
Но и человеческая любовь (пусть и не в той Божественной полноте) называется любовью только тогда, когда «не ищет своего».
Думается, после этих выводов сложно повесить на Лермонтова клеймо «нехристианского писателя». Точнее все же будет сказать так, как в заголовке данной статьи.
Вместо Постскриптума
Всю свою короткую жизнь Лермонтов следовал наказу отца:
«...Ты одарен способностями ума — не пренебрегай ими... это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу! ...ты имеешь, мой сын, доброе сердце — не ожесточай его даже и самою несправедливостью и неблагодарностью людей, ибо с ожесточением ты сам впадешь в презираемые тобою пороки. Верь, что истинная, нелицемерная любовь к Богу, к ближнему есть единственное средство жить и умереть спокойно».
Умереть спокойно поэту не удалось…
Но, его трагичная смерть на дуэли, как и гибель Пушкина, очень многое искупила. Оба поэта бесстрашно взглянули на дуло пистолета, интуитивно не сомневаясь в точности грядущего выстрела и безжалостности приговора.
При этом, не проклиная Судьбу и не роптая на свой личный Крест.
И, тем самым, искупили многие свои грехи…
Видео-приложение для Паломников:
Лермонтовские Тарханы